Вологодская ссылка, или «Спутник» и погром Часть 2. Даже троллейбусы. Рюмочные есть

[elesin]

Тотальная похмельная неизвестность

С утра обычно понимаю,
Что все фигня и даже гнусь.
И ничего уже не знаю.
И знать хотел бы, но боюсь.

Ведь ничего вокруг не видел,
А вроде много было рыл.
А вдруг кого-нибудь обидел?
А вдруг чего-то натворил?

На то и дали нам забвенье,
Чтоб не сдаваться сразу в плен.
Все ерунда, пустяк и тленье,
Все ерунда, пустяк и тлен.

* * *
«Спутник» и погром

Гордятся Россией, живут за бугром,
Восток навязали, а рвутся на Запад.
В гостинице «Спутник» сегодня погром.
Четыре чекушки «Зубровки» на завтрак.

Гудели вчера, и гудит голова.
О чем говорили, не помню, не важно.
На юге скучает большая Москва.
А в маленькой Вологде тихо и страшно.

Кого топором, а кого и багром.
Наш век-людоед пострашней динозавра.
В гостинице «Спутник» кромешный погром.
Четыре чекушки «Зубровки» на завтрак.


* * *
Ну, вот и зима на просторах страны,
А то ведь январь и уже неприлично.
По улице Мира во время войны
Идти так нормально и даже привычно.

Дорога и снег, голоса не слышны,
И синее небо нависло печально.
По улице Мира во время войны
Идти так привычно и даже нормально.

* * *
Прохладно и значит, почти хорошо.
На улице Мира мы в рюмочной снова.
По улице Герцена к Яшину шел,
Советским проспектом иди до Рубцова.

А может, и Батюшков возле Кремля.
Куда-то уходит река Золотуха.
Куда-то в Россию впадает земля,
Куда-то в Москву бога, сына и духа

Впадаем опять, как в запой, ваша честь.
И все остальное – пустячная малость.
Ведь даже троллейбусы в Вологде есть.
А может быть, все-таки мне показалось?

* * *
Собака спит, а ветер кошку носит,
Младенец нарождается в хлеву.
В Москву, в Москву, покоя сердце просит,
И остальное просится в Москву.

И воздух свеж и взгляд уже заправский,
Привычно хищный, Родина, живу.
Какой вокзал? Любимый Ярославский.
Теперь любимый. Раз привез в Москву.