elesin

Что тебе надо, куда ты забрался, родной?
Как же я тронут, не трогайте небо руками.
Каждая пешка надеется стать проходной,
Жалкие карты считают себя игроками.

Небо в алмазах медведи подарят сове,
Там за Садовым – какие-то южные степи.
Знал бы я прикуп – я жил бы, конечно, в Москве,
И, как сегодня, гулял бы опять по Зацепе.

И, как сегодня… А где я сегодня гулял?
Где тут меня переулком весенним носило?
Где тут Зацепа и где Павелецкий вокзал?
Где Строченовский и где же кабацкая сила?

А по Зацепе к вокзалу не выйдешь, родной,
Все перекрыто давно, все зарыто, закрыто.
Каждая пешка надеется стать проходной,
Но не придут игроки. И разбито корыто.

А вокруг счастливая Москва,
А вокруг счастливая столица.
На траве валяются дрова,
На дворе веселая больница.

Пасутся благонравные народы,
И хвалит власть, от счастья чуть дыша,
Создание, познавшее невзгоды,
Однако все же робкая душа.

Трамвай идет по улице Свободы,
Уныло совершает антраша
Создание, познавшее невзгоды,
Однако все же робкая душа.

Куда ни глянь – какие-то уроды.
Зачем тогда живет у алкаша
Создание, познавшее невзгоды,
Однако все же робкая душа?..

Подземные закрыты переходы.
Идет по тротуару, не спеша,
Создание, познавшее невзгоды,
Однако все же робкая душа.

Молчите, грусть, какие наши годы?
Кому еще добавки, господа?
Мы вышли из шинели, а из моды
Не выйдет здесь никто и никогда.

Игра идет, не надо ящика,
Не то сочтут бунтовщиком.
Ведь красота в глазах смотрящего
За общаком.

* * *
Я поливал растение
А вы мне про растление

* * *
Мигранты, релоканты, эмигранты…
Одно меня смущает и гнетет:
Повсюду: канты, канты, канты,
Какой-то философский пароход.

* * *
Где вы тут, шлемазл-тов?
Гладим кошек и котов.

* * *
Эволюция поэта
И поллюция атлета

* * *
Нет повести прекраснее на свете,
Чем повесть о сортире и клозете,
Чем совесть у камина при минете,
Какая буратина на рассвете?..
Иди домой, скотина, дома дети.

«Стала ночь короче дня!
Позабыли критики…»
Задолбали вы меня,
Экстраверты-нытики.

«Стала ночь длиннее дня!
Критикуют критики...»
Задолбали вы меня,
Экстраверты-нытики.

…Им не нужен туалет.
Трезвые и пьяные,
Гадят, гадят в интернет
Экстраверты сраные.

У вас проблемы с алкоголем
У нас проблемы с алкоголем?
Какие могут проблемы?
Я понимаю – без него
Вот без него бывает скучно
Вот без него бывает грустно
О том и Лермонтов печально
Перед дуэлью говорил

Вот так его и пристрелили
Примерно так и пристрелили
Ему бы водки два стакана
А он пошел с дробовиком
Куда-то в лес, к тому же ночью
Угрюмый, мрачный и с похмелья
Обидел видимо медведя
Медведь милягу застрелил

А вы мне что-то про проблемы
Проблемы дескать с алкоголем
Но я не спорю с алкоголем!
Я, впрочем, также и с людьми
Не спорю и не возражаю
А если вежливо бутылкой
Кого-то все-таки ударю
Так он же сам и виноват

Короче, так, в конце посылки
Я вас упью. И вместе с вами
Упьюсь и я в конце посылки
А как иначе, господа?

Мы душою таланты,
Но для них мы мигранты.
Нас ведут под конвоем, как же путь наш тернист.
Впереди Аризона,
Вся запретная зона,
А на вышке маячит надоевший трампист.

Симпатичный трансгендер
Подарила мне блендер.
Ах, теперь под запретом даже сри-палестин.
22 фабриканта,
Не читавшие Канта,
Инклюзивность засрали, ах, ты подлый трамплин.

Не раскроют объятья
Наши левые братья
Упыри-трансвеститы секты «Рваный гондон».
Ты опять в мексиканском.
Ананасы в шампанском.
Из Москвы в Нагасаки. Воркута-Вашингтон.

А вчера два солдата
Увели демократа,
Не любил он харассмент, а любил БЛМ.
Был он в юбке до пола,
Был он третьего пола,
Ах, теперь под запретом газават и гарем.

104 мигранта,
42 транспаранта
Понесут, а иначе депортируют их.
А с любого плаката
Рожа Рыжего брата
Поглядит воровато. Ни своих, ни чужих

Не жалели трамписты.
Ждали мы реконкисты.
Но погром запретили и бранили джихад.
Толерантности нету.
Век живи без минету
В ленинградской парадной. Сан-Франциско-Багдад.

В нашем городе весна,
А у вас-то лето.
Вы как бог и сатана
В области балета.

Вам и ад уже неплох:
Оказался вьюжным.
Каждый пишет слово «бог»,
Как считает нужным.

Тот молчит, а тот заглох,
Остальные – тоже.
Не грусти, товарищ бог.
Или даже боже.

Дай вам бог сойти с ума,
Ну а нам не надо.
Где чума, а где сума,
Где директор ада?

Ни к чему переполох
В нашем крае южном.
Каждый пишет слово «бог»,
Как считает нужным.

Каждый сам себе барак,
Куща или роща.
Где поймали, там и брак,
И жена, и теща.

Раз попался, значит, лох,
В коллективе дружном.
Каждый пишет слово «бог»,
Как находит нужным.

Каждый сам себе лито,
Потому и славит.
Ты пиши, а если что,
То жена исправит.

Ты прекрасна и нежна,
И еще фигура.
А иначе на фига
В доме корректура?

Горевала Матвеева Вера,
Что в апреле дела у зимы
Безнадежны. Какая карьера?
Всюду царствие красной чумы.

Всюду лето, распахнуты пасти,
Всюду лето, колючий оскал.
Да какие там страсти-мордасти,
Если ты ничего не искал.

Все равно не уйти от погони,
Все равно не туда ты свернул.
Но стоит у меня на балконе
Теплым снегом присыпанный стул.

Не помогут надежда и вера,
Ты не барышня, птичка-зима.
Не ищи ты себе кавалера,
Не сходи, дорогая, с ума.

Ах, апрель, ты как высшая мера!..
Безнадежны дела у зимы,
Горевала Матвеева Вера.
Не хотела пришествия тьмы.

И огня, и жары, где же кони?
Где тачанки и где же разгул?
Зря стоит у меня на балконе
Белым снегом присыпанный стул.

Горевала Матвеева Вера:
Безнадежны дела у зимы.
Все химера, химера, химера,
Безнадежны давно уже мы.

Незнакомый алкоголик
На трамвайной остановке
Прямо тут на остановке
Мне насыпал горсть конфет
Помяни, товарищ, маму
Выпей капельку зубровки
Прямо выпей тут зубровки
Ровно год как мамы нет

Я, конечно, сразу выпил
И достал свои конфеты
Я достал свои конфеты
И сочувственно вздохнул
Злая женщина с тележкой
Метко плюнула в пакеты
Наплевала мне в пакеты
А потом пошла в разгул

Я, сказала, тоже мама
Только сын, сказала, сволочь
Сын, сказала, прямо сволочь
То не пьет, то не нальет
А потом, когда вернется
На меня кричит, как овощ
Прямо красный весь, как овощ
А ведь я ему народ

Я и вам народ, ведь верно
Я и вам народ, ребятки
Прямо здесь я вам, ребятки
И народ и чайхана
А вот сын какой-то сука
Поглядите на заплатки
У меня везде заплатки
И Россия и страна

А тебе, она сказала,
Зря я плюнула в пакеты
Дай-ка я твои пакеты
Оботру лицом души
Я пакеты сразу спрятал
Протянул скорей конфеты
Ешь, сказал, мои конфеты
Мы же тут не алкаши

Подошел трамвай, и третий
Мы допили всю зубровку
Прямо выпили зубровку
Не осталось и конфет
А потом не стало водки
Мы ведь взяли поллитровку
Зря мы взяли поллитровку
Слово есть, а счастья нет

Шумел сурово мыслящий тростник
И колебался только по уставу.
Сюда проник, там правильно приник,
И все ему обидно за державу.

И все ему мешают и вредят
То внешние, то внутренние гады.
Вперед и вверх, родной заградотряд
Иван Сусанин водит на парады.

Все хорошо, врагу не победить,
Мы так легки, лояльны и всеядны.
Но где же указующая нить,
Партийный наш клубочек Ариадны?

Ну что же, телевизор, ты молчишь?
Где верх, где низ, откуда ждать напасти?
Шумел сурово мыслящий камыш,
Деревья гнулись, как велели власти.

Какая красота, какая стать,
Клевещет Архимед на Сиракузы.
Бабрак Кармаль и бойня номер 5,
За ним Хрущев и дети кукурузы.

Алё, гараж, где Сходненский тупик?
Куда пропали чешские вагоны?
Шумит камыш, качается тростник,
Квинтилий Вар, верни мне легионы!..